Доброго здоровьюшка, мурмотики мои! Проснулася я сегодня в расстроенных чувствах: сон снился, что наш вятский меценат Крепостной передумал на площади-то центральной колёсико оборзения строить. Сунув ноги в калоши на босу ногу, потопала я к Семёновне, что в правительственном гардеробе работает.
– Здоров, Вятская, чё хмурная больно, радикулит замучал что ль? – с порогу поприветствовала меня Семёновна.
Говорю, дескать, сон негожий приснился. Сняла шаль с себя, села на табурет в углу гардероба и рассказала всю историю.
– Ой чё хоть ты, старая, построють-построють твоё колесо. Вчерась вон в своём плоншете прочла, что конкурс-то на евойную постройку признали успешным, – обрадовала меня хорошей вестью подруга-гардеробщица.
Говорю, мол, жду не дождусь колеса-то я на площади, хочу, дескать, круги на нём нарезать, да город сверхов разглядывать, благо бесплатно всё энто удовольствие. А площадь-то площадь-то как он нашу своими формами украсит. Не дав мне договорить, Семёновна перебила:
– Как бесплатно?! Ты чё хоть, Вятская, в своём ли уме али подменном?
Ну, думаю, разыграть меня гардеробщица решила на старость-то лет. Втолковываю ей про мецената нашего, про Крепостнога, кой бесплатно детишек да старушек катать будет на колёсике-то своём.
– Да какой он тебе меценат, с табурета упала что ли? Да за копейку он удавится, за рубль родную бабушку зарежет. Цену вломит, что и годовой пенсии тебе не хватит, чтобы полкружочка прокатиться! Вон как дорого дерёт за вход в Юричин парк-то.
Услыхав это, я совсем скисла. Распрощавшись с Семёновной, пошла по колидорам власти шарахаться. Поднялась до Юричина этажа, думаю, пожалуюсь ему на немецената Крепостнога, вздумавшего цены задирать. В дверную щёлочку смотрю: боля угрюм Юрич-то, боля нерадостен. Решила не беспокоить его светлую озадаченную голову. Наверное, о нас, о простом люде, думает.
